Рассказ о семи повешенных

Андреев Леонид

Старый, тучный, измученный болезнями человек сидит в чужом доме, в чужой спальне, в чужом кресле и с недоумение Рассматривает свое тело, прислушивается к своим чувствам, силится и не может вполне осилит мыслей в своей голове: «Дураки! Они думают, что, сообщив мне о готовящемся на меня покушения, назвал мне время, когда меня должно было на куски разорвать бомбой, они избавилы меня от страха смерти. Они, дураки, думают, будто спасли меня, тайком привезет меня и мою семью в Цей чужой дом, где я спасен, где я в безопасности и покое! Не смерть страшна, а знание ее. Если бы кто, наверное, знал день и время, когда должен умереть, он не смог бы с этим знанием жить. А они мне говорят: «В час дня, ваше превосходительство !..»< br />
Министр, на которого революционеры готовили Покушение, задумывается в ту ночь, которая могла стать его последней ночью, в блаженства неведении конца, словно кто-то сказал ему, что он НЕ умрет никогда.

Злоумышленник, задержанные в установленное по доносу время с бомбами, Адский машинами и револьверами в подъезда дома министра, проводят Последние ночи и дни перед повешением, к которому их наскоро приговорят, в размышления столь же мучительных.

Как это может быть, что они, молодые, сильные, здоровые, - умрут? Да и смерть ли это? «Разве я Ее, дьявола, боюсь? - Думает о смерти один из пятерых бомбометателей, Сергей Головин. - Это мне жизни жалко! Великолепная вещь, что бы ни говорили пессимисты. А что, если пессимист повеса? И зачем у меня борода Выросла? Не росла, не росла, а то вдруг Выросла - зачем ?..»< br />
Кроме Сергея, сына отставного полковника (отец при последнем свидания пожелал ему встретить смерть, как офицер на поле брани), в тюремной камере еще четверо. Сын купца Вася Каширин, все силы отдающий тому, Чтобы не показать сокрушающий его ужас смерти палача. Неизвестный по кличке Вернер, которого считали зачинщиком, у которого свое умственное суждения о смерти: совсем неважно, убил ты или не убили, но, когда тебя убивают, убивают тысячи - тебя одного, убивают из страха, значит, ты победил, и смерти для тебя больше нет.

Неизвестная по кличке Муся, похожая на мальчика-подростка, тоненькая и бледная, готовая в час казни вступит в ряды тех светлых, святых, лучших, что извека идут через пытки и казни к высокому небу. Если бы ей показали после смерти Ее тело, она Посмотрела бы на него и сказала: «Это не я», и отступили бы палачи, ученые и философы с содроганием, говоря: «Не касайтесь этого места. Оно - праздник! »Последняя среды приговоренных к повешению - Таня Ковальчук, казавшаяся матерью своим единомышленниками, так заботливый и любовный Были Ее взгляд, улыбка, страхи за них. На суд и на приговор она не обратила никакого внимания, о себе совсем забыла и думала только о других.

С пятерымы «политическими» ждут повешения на одной перекладине эстонец Янсон, еле говорящий по-русски батрак, осужденный за убийство хозяина и Покушение на изнасилование хозяйки (сделал он все это сдуру, услыхав, что похожее случилось на соседний ферме), и Михаил Голубец по кличке Цыганок, последним в ряду злодеяний которого было убийство и ограбление трех человек, а темное прошлое - уходило в загадочную глубину. Сам себя Миша с полной откровенностью именует разбойником, бравирует и тем, что совершил, и тем, что теперь его ожидает. Янсон, напротив, парализована и содеянным, и приговором суда и повторяет всем одно и то же, Вкладывая в одну фразу все, чего не может выразить: «Меня не надо вешать».

Текут часы и дни. До момента, когда их соберут вместе и затем вместе повезут за город, в мартовский лес - вешать, осужденный поодиночке осиливают мысль, кажущуюся дикой, нелепой, невероятной каждому по-своему. Механический человек Вернер, относившийся к жизни как к сложной шахматной задачки, мигом исцелится от презрения к людям, отвращения даже к их облик: он как бы на воздушном шаре поднимется над миром - и умилится, к чего же этот мир прекрасен. Муся мечтает об одном: чтобы люди, в чью доброту она верит, не жалели Ее и не объявлялы героиней.

Она думает о товарищах Своих, с которыми суждено умереть, как о друзьях, в чей дом войдет с приветом на смеющихся устах. Сережа изнуряет свое тело гимнастикой немецкого доктора Мюллера, побеждая страх острым чувством жизни в молодом гибко теле. Вася Каширин близок к помешательству, все люди кажутся ему куклами, и, как утопающих за соломинку, хватается он за всплывшие в памяти откуда-то из раннего детства слова: «Всех скорбящих радость», выговаривает их умильну ... но умиление вместе испаряется, едва он вспоминает свечи, попа в рясе, иконы и ненавистного отца, бьющего в церкви поклоны. И ему становится еще страшнее.

Янсон превращается в слабое и тупое животное. И только Цыганок до самого последнего шага к виселице куражится и зубоскалить. Он испытал ужас, только когда увидели, что всех на смерть ведут парами, а его повесят одного. И тогда Танечка Ковальчук уступает ему место в паре с Мусей, и Цыганок ведет Ее под руку, остерегая и нащупывая дорогу к смерти, как должен вести мужчина женщину.

Восходит солнце. Складывают в ящик трупы. Так же мягок и пахучий весенний снег, в котором чернеет Потерянная Сергеем стоптанная калоша