Поэма без героя

Ахматова Анна

Автору слышится Траурный марш Шопена и шепот теплого ливни в плюща. Эй снится молодость, его миновавшая чаша. Она ждет человека, с которыми ей суждено заслужит такое, что смутится Двадцатый Век

Но вместо того, кого она ждала, новогодний вечером к автору в Фонтанный Дом приходят тени из тринадцатого года под видом ряженых. Один наряжен Фаустом, другой - Дон Жуаном. Приходят Дапертутто, Иоканаан, северный Глан, убийца Дориан. Автор не боится Своих неожиданных гостей, но приходит в замешательство, не понимаю: как могло случиться, что Лишь она, одна из всех, осталась в живых?

Эй вдруг кажется, что сама она - такая, какою Была в тринадцатом году и с какою не хотела бы встретиться до Страшного Суда, - войдет сейчас в Белый зал. Она забыла уроки Краснобаев и лжепророков, но они Ее не забыли: как в прошедшем грядущее зреет, так в грядущем прошлое тлеет.

Единственный, кто не появился на Этому страшно празднике мертвой листвы, - Гость из Будущего. Зато приходит Поэт, наряженный полосатой верстой, - ровесник Мамврийского дуба, вековой собеседник луны. Он не ждет для себя пышных юбилейных кресел, к нему не пристают грехи. Но об этому лучше всего рассказала его стихи. Среди гостей - и тот самый демон, Который в переполненном зале посылал черную розу в бокале и Который встретился с Командором

В беспечной, пряной, бесстыдной маскарадной болтовня автору слышатся знакомые голоса. Говорят о Казакова, в кафе «Бродячая собака». Кто-то притаскивает в Белый зал козлоногую. Она полна окаянной пляской и парадно обнажена. После крика: «Героя на авансцену!» - Призраки убегают. Оставшись в одиночестве, автор видит своего зазеркального гостя с бледным лбом и открытыми глазами - и понимает, что могильный плиты хрупкий и гранит мягче воска. Гость шепчет, что оставит Ее живой, но она вечно будет его вдовой. Потом в отдаленье слышится его чистый голос: «Я к смерти готов».

Ветер, не то Вспоминая, не то пророчествуя, бормочет о Петербурге 1913 г. В тот год серебряный месяц ярко над серебряным веком стыл. Город уходил в туман, в предвоенной морозной духо жил какой-то будущий гул. Но тогда он почти не тревожил души и тонули в Невский сугроб. А по набережной легендарной приближался НЕ календарный - настоящий Двадцатый Век

В тот час и встал над мятежной юностью автора незабвенный и нежный друг - только раз приснившийся сон. Навек забыть его могила, словно вовсе и не жил он. Но она верит, что он придет, Чтобы снова сказать ей победившее смерть слово и разгадке Ее жизни.

Адская арлекинада тринадцатого года проносится мимо. Автор остается в Фонтанном Доме 5 января 1941 г. В окне виден призрак оснеженного клена. В вое ветра слышатся очень глубоко и очень умело спрятанные обрывкы Реквиема. Редактор поэмы недоволен автором. Он говорит, что невозможно понятий, кто в кого влюблен, кто, когда и зачем встречался, кто погиб, и кто жил остался, и кто автор, и кто герой.

Редактор уверен, что сегодня ни к чему рассуждения о поэте и рой призраков. Автор возражает: она сама рада Была бы НЕ видеть адской арлекинады и не петь среды ужаса пыток, ссылок и казне. Вместе со своими современниц - каторжанка, «стопятницамы», пленницу - она ??готова рассказать, как они жили в страхе по ту сторону ада, растили детей для плахи, застенках и тюрьмы. Но она не может сойти с той дороги, на которую чудом набрела, и не заметках свою поэму.

Белой ночью 24 июня 1942 г. догорают пожары в развалинах Ленинграда. В Шереметевского сада цветут липы и поэт соловей. Увечный клен растет под окном Фонтанного Дома. Автор, находящийся за семь тысяч километров, знает, что клен Еще в начале войны предвидело разлуку. Она видит своего двойника, идущего на допрос за проволокой колючий, в самом сердце тайги дремучих, и слышит свой голос из уст двойника: за тебя я заплатила чистоганом, ровно десять лет ходила под наганом ...

Автор понимает, что Ее невозможно разлучить с крамольным, опальным, милым городом, на стенах которого - Ее тень. Она вспоминает день, когда покидала свой город в начале войны, в брюхо летучей рыбы спасаясь от злой погоны. Внизу ей открылась та дорога, по которое ввезли Ее сына и Еще многих людей. И, зная срок отмщения, обуянная смертным страхом, опустив глаза сухие и Ломая руки, Россия шла перед нею на восток