Жизнь Человека

Андреев Леонид

На протяжении всего действия на сцене находятся Некто в сером и второй Безымянный персонаж, молчалива стоящий в дальней углу. В пролог Некто в сером обращается к публике с объяснением того, что ей будет представлено. Это - жизнь Человека, вся, вот рождения до смертного часа, подобная свечи, которую он, свидетель жизни, будет держать в руке.

На глазах у него и у зрителей Человек пройдет все ступени бытия, вот снизу вверх - и вот верха к низу. Ограниченный зрения, Человек никогда не будет видеть следующей ступени; ограниченный слухом, Человек не услышит голоса судьбы; ограниченный знанием, не угадает, что ему несет следующая минута. Счастливый юноша. Гордые муж и отец. Слабый старик. Свеча, снедаемая огнем. Вереница картин, где в разном обличье - все тот же Человек

... Прислушиваясь к крикам роженицы, на сцене ведут разговор хихикающие старухи. Как одиноко кричит человек, замечает одна из старух: все говорят - и х не слышно, а кричит один - и кажется, будто все другие молча слушают. А как странно кричит человек, усмехается вторая старуха: когда тебе самой больно, Ты не замечаешь, как странен твой крик. А как смешные дети! Как беспомощны! Как трудно они рождаются - животные рожают легче ... И легче умирают ... И легче живут ...

Старух - много, но они как будто хором произносят монолог.

Речь их прерывает Некто в сером, возвещаем: Человек родился. Отец Человека проходит через сцену с доктором, признаваясь в том, как он мучился в Эти часы явления сына на свет, как жалели жену, как ненавидит он младенца, принесшего ей страдания, как казнить себя за ее муки ... И как он благодарен Богу, услышавшему его молитву, осуществившему его мечту о сыне!

На сцене - родственники. Их реплики - словно продолжение бормотание старух. Они с самым Серьезным видом обсуждают проблемы выбора имени для Человека, его кормления и воспитания, его здоровья, а затем как-то незаметно переходят к вопросам куда более прозаически: можно ли здесь курить и чем лучше выводить жирные пятна с платья.

... Человек вырос. У него есть любимая жена и любимая профессия (он - архитектор), но у него нет денег. Соседи судачат на сцене о том, как это странно: Эти двое - молоды и красивые, здоровы и счастливы, на них приятно смотреть, но их невыносимо жаль: они всегда голодные. Отчего так? За что и во имя чего?

Человек и его Жена смущенно рассказывают друг другу о зависти к сытым и богатым людям, которых они Встречают на улице.

«Нарядный дамы проходят мимо меня, - говорит Жена Человека, - я смотрю на их шляпки, слышу шуршанье их шелковых юбок и не радуюсь этому, а говорю себе:« У меня нет такой шляпки! У меня нет такой шелковой юбки! »« А когда я прохожу по улице и вижу то, что нам не принадлежит, - отвечает ей Человек, - то чувствую, как у меня отрастают Клык. Если меня кто-нибудь ненароком толкнет в толпе, я обнажаю Свои Клык ».

Человек клянется Жене: они выкарабкаются из нищеты.

«Вообрази, что наш дом - роскошный дворец! Вообрази, что ты - царица балла! Вообрази, что играет изумительный оркестр - для нас и наших гостей!

И Жена Человека с легкостью все это воображает.

... И вот сбылось! Он богат, у него НЕТ отбоя от заказчиков, его Жена купается в роскоши. В их дворце - чудный бал, играет волшебный оркестр - то ли человекообразные музыкальные инструменты, то ли похожие на инструменты люди. Кружатся пары молодых людей, восхищенном беседуя: какая честь для них быть на балу у Человека.

Входит Человек - он заметно постарел. По богатство он заплатили годами своей жизни. Постарела и его Жена. С ними торжественным шествие через анфиладу блистающих комнат идут Многочисленные друзья с белыми розами в петлицах и, числом не меньшим, враги Человека - с желтыми розами. Молодые пары, прервав танец, следуют за всеми на Сказочный пир

... Он снова обнищал. Прошла мода на его творения. Друзья и враги помогли ему растратам накопленное состояние. Теперь по дворцу бегают Лишь крысы, гостей здесь давно не было. Дом обветшал, его Никто не покупает. Умирает сын Человека. Человек и его Жена встают на колени и обращаются с молитвой к Поэтому, кто недвижно замер в дальней углу: она - со смиренной материнской мольбой, он - с требованием справедливости. Это не сыновняя траур, но разговор мужчины с мужчиной, отца с Отцом, старика со стариком.

«Разве покорных льстецов надо любит больше, чем смелых и гордых людей?» - Спрашивает Человек. И ни слова не слышит в ответ. Сын Человека умирает - значит, не услышана его молитва! Человек возглашает проклятья тому, кто наблюдает за ним из угла сцены.

«Проклинаю все, данное Тобой! Проклинаю день, в Который я родился, и день, в Который я умру! Проклинаю себя - глаза, слух, язык, сердце - и все это бросаю в Твое жестокое лицо! И своим проклятьем - побеждаю Тебя !..»< br />
... Пьяницы и старухи в кабаке удивляться: вон за столиком сидит Человек, пьет мало, а сидит много! Что бы это значило? Пьяный бред перемежается репликами, рожденнымы, похоже, в угасающем сознании Человека, - отголоски прошлого, эхом всей его жизни.

Являются музыканты - и то, и не то, что играли когда-то на балах во дворце Человека. Трудно понятий: они это или НЕ они, как трудно вспомнить минувшую жизнь и все, чего Человек лишился, - сына, жены, друзей, дома, богатства, славы, самой жизни ...

Старухи кружатся вокруг столика, за которыми сидит, понурив голову, Человек. Их пляски пародирует чудесный танец юных дам на древних балу у Человека.

Перед лицом смерти он встает во весь рост, запрокинув прекрасную седую голову, и резко, громко, отчаянно выкрикивает - вопрошая то ли небо, ли пьяниц, то ли зрителей, то ли некоего в сером: «Где мой оруженосец? Где мой меч? Где мой щит? »

Некто в сером смотрит на огарок свечи - она ??вот-вот в последний раз мигнет и погаснет. «Я обезоружен!» - Восклицает Человек, и тьма обступает его.