Записки охотника: Льгов
Льгов — большое степное село. Вблизи от него — пруд, заросший тростником; там водились утки. За лодкой охотники обратились к местному жителю по прозвищу Сучок.
"Босой, оборванный и взъерошенный Сучок казался с виду отставным дворовым лет шестидесяти". Разговор с ним автора проясняет многое во всей окружающей обстановке.
" — Скажи, пожалуйста, — начал я: — давно ты здесь рыбаком?
- Седьмой год пошел, — отвечал он, встрепенувшись.
- А прежде чем ты занимался?
- Прежде ездил кучером.
- Кто ж тебя из кучеров разжаловал?
- А новая барыня.
- Какая барыня?
- А что нас-то купила. Вы не изволите знать: Алена Тимофеевна, толстая такая… немолодая.
- С чего ж она вздумала тебя в рыболовы произвести?
- А Бог её знает. Приехала к нам из своей вотчины, из Тамбова, велела всю дворню собрать, да и вышла к нам. Мы сперва к ручке, и она ничего, не серчает… А потом и стала по порядку нас расспрашивать: чем занимался, в какой должности состоял. Дошла очередь до меня; вот и спрашивает: ты чем был? Говорю: кучером.
- Кучером? Ну, какой ты кучер, посмотри на себя: какой ты кучер? Не след тебе быть кучером, а будь у меня рыболовом и бороду сбрей…
- Чьи же вы прежде были?
- А Сергея Сергеича Пехтерева. По наследствию ему достались. Да и он нами недолго владел, всего шесть годов. У него-то вот я кучером и ездил…
- И ты смолоду все был кучером?
- Какое все кучером! — В кучера-то я попал при Сергее Сергеиче, а прежде поваром был…
- У кого ж ты был поваром?
- А у прежнего барина, у Афанасья Нефедыча, у Сергея Сергеичина дяди. Льгов-то он купил, Афанасий Нефедыч купил, а Сергею Сергеичу именье-то по наследствию досталось.
- У кого купил?
- А у Татьяны Васильевны.
- У какой Татьяны Васильевны?
- А вот, что в запрошлом году умерла, под Болховым… то бишь под Карачевым, в девках…
- Что ж, ты и у ней был поваром?
- Сперва точно был поваром, а то и в кофишенки попал.
- Во что?
- В кофишенки.
- Это что за должность такая?
- А не знаю, батюшка. При буфете состоял и Антоном назывался, а не Кузьмой. Так барыня приказать изволила.
- Твое настоящее имя Кузьма?
- Кузьма.
- И ты все время был кофишенком?
- Нет, не все время: был и ахтером.
- Неужели?
- Как же, был… На кеятре играл. Барыня наша кеятр у себя завела…
Вот меня возьмут и нарядят; я так и хожу наряженный или стою, или сижу, как там придется. Говорят: вот что говори, — я и говорю. Раз слепого представлял"…
Тут прекрасный образец несвободы слова!
"Говорят: вот что говори, — я и говорю".
Крепостное право отменили, царя свергли, еще много всего свершили, а этот нетленный принцип сумели надолго сберечь — и не только в театре.
" — Ну, а у отца твоей первой барыни чем ты был?
- А в разных должностях состоял: сперва в казачках находился, фалетором был, садовником, а то и доезжачим.
- Доезжачим?.. И с собаками ездил?
- Ездил и с собаками, да убился: с лошадью упал и лошадь зашиб. Старый-то барин у нас был престрогий, велел меня выпороть, да в ученье отдать в Москву, к сапожнику.
- Как в ученье? Да ты, чай не ребенком в доезжачие попал?
- Да лет, этак, мне было двадцать слишком.
- Какое ж тут ученье в двадцать лет?
- Стало быть, ничего, можно, коли барин приказал. Да он, благо, скоро умер, — меня в деревню и вернули"…
И слава Богу, что в рыболовы произвели. А другого, "такого же, как я, старика — Андрея Пупыря — в бумажную фабрику, в черпальную, барыня приказала поставить. Грешно, говорит, даром хлеб есть…"
Его спросили, был ли он женат.
Нет, батюшка, не был. Татьяна Васильевна покойница — Царство ей Небесное! Никому не позволяла жениться. Сохрани Бог! Бывало, говорит: ведь живу же я так, в девках, что за баловство! Чего им надо?"
Еще небольшая деталь. До появления Сучка автор "Записок" случайно встретился с незнакомцем, который представился как "здешний охотник Владимир" и предложил свои услуги. Это был вольноотпущенный дворовый, в прошлом барский лакей, камердинер. Еще одна изуродованная жертва— с нелепыми ужимками, с необоснованными претензиями на изящество, изысканность!
"Во все время моего разговора с бедным стариком охотник Владимир поглядывал на него с презрительной улыбкой.
"Глупый человек-с, промолвил он, когда тот ушел: — совершенно необразованный человек, мужик-с, больше ничего-с. Дворовым человеком его назвать нельзя-с… и все хвастал-с… Где ж ему быть актером-с, сами изволите рассудить-с! Напрасно изволили беспокоиться, изволили с ним разговаривать-с!"
И какая красивая вокруг природа.
"Солнце садилось; широкими багровыми полосами разбегались его последние лучи; золотые тучки расстилались по небу все мельче и мельче, словно вымытая, расчесанная волна… На селе раздавались
Іван Тургенєв
Записки мисливця: Льгов (скорочено)
